[1] | [2] | [3] | [4] | [5] | [6] | [7] | [8] | [9] | [10]
8
Время
нашей записи
уже
перевалило
за две недели,
а до конца
было еще
довольно
далеко.
Витька
наконец
решил, какие
песни точно
должны войти
в альбом, и
насчитал
четырнадцать
штук, а
записано
было еще
только семь
или восемь. Мы
писали по
новому
методу
Тропилло -
блоками, по
несколько
песен, доводя
работу над
ними до
полного
завершения - с
голосом,
подпевками и
всем
остальным. И
вдруг мы
спохватились
- меньше
недели
оставалось
до нашего
первого рок-клубовского
концерта.
Пора уже было
что-то решать
с составом, и
главный
вопрос
вставал о
барабанах -
кто за ними
будет сидеть?
Фан сказал,
что он может
смело
поиграть на
бас-гитаре -
он уже успел
выучить все
песни, пока
мучился с
драм-машиной
в аппаратной
Тропилло, а Б.Г.
предложил:
- А
почему бы вам
не
использовать
драм-машину и
на концерте?
Это будет
очень
необычно и
очень
здорово.
- А как
это сделать?
Ее же нужно на
каждую вещь
перестраивать,
-
засомневался
Витька, но не
отверг эту
идею.
- А мы
запишем ее на
магнитофон, -
сказал я. - И
будем
работать под
фонограмму.
На том
и порешили.
Можно смело
сказать, что "Кино"
было первой
группой в
Ленинграде,
использовавшей
на сцене
фонограмму с
записью драм-машины,
- шел 1982 год, и о
таких
технических
новшествах
никто еще не
думал.
Тут же
в студии мы
произвели
запись драм-машины
- выбрали семь
наиболее
боевых песен,
и Фан перенес
пшиканье и
бульканье
ритм-бокса на
магнитофонную
ленту,
скорость 19,5.
Итак, теперь у
нас были уже
барабаны, две
гитары и бас.
Дюша
предложил
попеть на
концерте
бэквокал и
поиграть на
рояле для
большей
плотности
звука, и мы с
Витькой
поддержали
эту идею.
Однако нужно
было
порепетировать,
хоть
несколько
раз всем
вместе
прогнать
программу на
хорошем
громком
звуке,
выяснить
чисто
акустические
нюансы и так
далее. И Борис
предложил
собраться на
следующий
день в Доме
культуры
имени Цюрюпы -
кто-то из "Аквариума"
был оформлен
там на
полставки
руководителем
местного
какого-то
вокально-инструментального
ансамбля и
имел,
соответственно,
право
пользоваться
комнатой, где
стоял
комплект
аппаратуры
советского
производства,
и далеко не
первой
свежести, но
раздолбанные
усилители
еще могли кое-как
усилить,
колонки еще
держались в
положении "стоя"
и
выдавливали
из себя звук,
были
микрофоны,
стойки для
них, и никто
не мешал там
грохотать и
орать,
насилуя все
это барахло.
Мы с
Витькой
обменялись
опытом -
ранним утром
следующего
дня я пошел к
врачу, начал
кашлять и
чихать,
жалостливо
говорить
доброму
доктору, что
такого
плохого
самочувствия,
как
сегодняшней
ночью, у меня
еще никогда
не было, а на
работе у меня
страшные
сквозняки, и
что все это
просто
невыносимо, и
мне кажется,
что у меня
воспаление
легких.
Добрый
доктор
послушал
меня через
трубочку и
выписал
больничный
лист на три
дня, сказав,
чтобы больше
он меня не
видел.
Витька же
долго плакал
у себя в
училище,
говоря, что у
него сейчас
такие
чудовищные
семейные
обстоятельства,
что он никак
не может с
полной
отдачей
резать по
дереву, и тоже
получил
разрешение
несколько
дней не
посещать
занятия и
уладить за
это время
семейные
проблемы.
В этот
же день, в
полдень мы
встретились
у пивного
ларька
неподалеку
от
Балтийского
вокзала. Дюша
нас уже ждал,
чтобы
проводить до
места, где
была
назначена
репетиция.
Увидев нас и
поздоровавшись,
он сказал, что
мы молодцы,
что пришли
вовремя и что
можно не
торопиться -
мол,
репетиция
никуда не
убежит, и
кивнул на
полочку,
которая
опоясывала
пивной ларек
на уровне
человеческой
груди.
Полочка была
густо
уставлена
пивными
кружками с
шапками
белой пены,
так Дюша
загодя
позаботился
о молодых
музыкантах.
- Пиво -
это наше все, -
сказал Дюша,
выпив первую
кружку одним
большим
глотком.
Через
полчаса мы
разобрались
с пивом и
отправились,
наконец,
репетировать.
Едва мы вышли
к
Обводному
каналу, как
Дюша вдруг
так страшно
захохотал,
что нам
пришлось
остановиться
и ждать, когда
приступ
закончится.
Отсмеявшись
и утерев
слезы, Дюша
обратился к
нам:
-
Мужики,
посмотрите-ка,
- и показал
рукой куда-то
вперед и
вверх. Мы
посмотрели в
указанном
направлении
и увидели
собственно
Дом культуры,
куда мы и
направились.
- Ну и
что? -
спросили мы у
Дюши.
-
Посмотрите
выше, -
ответил он
снова,
начиная
давиться от
смеха. Мы
посмотрели
выше часть
Дома
культуры
загораживало
здание,
которое мы
еще не до
конца обошли,
и его угол, а
также косые
линии
проводов
электропередачи
заслоняли
маленькие
буковки на
крыше - "Дом
культуры им.
...", а крупно
выделялась
только
оставшаяся
часть - "АД
ЦЮРЮПЫ".
- Ад
Цюрюпы, - я
засмеялся. -
Отличное
место для
рокеров. То,
что надо. На
третьем
этаже Ада
Цюрюпы в
просторной
светлой
комнате
сидела
группа "Аквариум"
и в ожидании
нас тихо-мирно
пила
портвейн. У
группы "Кино"
тоже было кое-что
припасено, и
репетиция
удалась на
славу.
За
день до
концерта
всех, кто
должен был
играть,
собрали в рок-клубе
для
инструктажа.
Инструктаж
заключался в
основном в
перечислении
страшных кар,
которым мы
можем
подвергнуться,
если вдруг
неожиданно
захотим
исполнить
какую-нибудь
не
залитованную
или не
заявленную
заранее
песню.
Выслушав все
эти угрозы,
под завязку
мы получили
приказ
руководства -
быть завтра в
клубе никак
не позже семи
утра для того,
чтобы куда-то
поехать за
аппаратурой,
погрузить,
привезти и
разгрузить
ее в клубе и
помочь
готовить зал
к концерту
всем, кому
только
потребуется
ка-кая-либо
помощь, - от
сантехников
до
контролеров,
проверяющих
билеты.
Солнечным
воскресным
утром редкие
прохожие, по
какой-то
нужде
случившиеся
в выходной
день в такую
рань на улице,
могли
наблюдать
двух молодых
людей,
печально
околачивающихся
возле
запертых
дверей Дома
народного
творчества.
Этими
энтузиастами
народного
творчества
были,
разумеется,
мы с Витькой -
никого из
присутствовавших
на вчерашнем
инструктаже,
включая и
самих
инструкторов,
не было и в
помине. Мы
притащили с
собой гитары,
магнитофон
для
фонограммы и
огромную
сумку с
нашими
сценическими
костюмами,
стояли
теперь со
всем этим
добром на
пустынной
улице
Рубинштейна
и "ждали
свежих
новостей".
Когда
в одном из
открытых
окон
проникало
радио и
сообщило, что
в Москве
сейчас
девять утра,
мы, устав
ждать
неизвестно
чего,
отправившись
к пивному
ларьку и
немного
подняли там
свое упавшее
было
настроение.
Вернувшись
на
назначенное
для встречи
место, мы
обнаружили,
что двери
нашего Дома
открыты,
вошли внутрь
и поднялись
по лестнице к
кабинету-штабу
рок-клуба. В
кабинете
сидела Таня
Иванова.
- А-а,
пришли,
ребята? Ну,
молодцы.
Подождите
немного,
сейчас все
соберутся и
начнем...
Ругаться не
хотелось, мы
оставили
наши вещи в
кабинете у
Тани и снова
вышли на
улицу.
Постепенно
собирались
все
принимающие
участие в
концерте:
приехал Жак
Волощук,
главный
человек по
вопросам
аппарата и
самый,
пожалуй,
ответственный
человек в
клубе,
подъезжали
потихоньку
музыканты - мы
со всеми
вежливо
здоровались,
но в клуб не
шли -
обойдутся
ТАМ и без нас,
решили мы. В
семь утра мы
бы еще чем-нибудь
и помогли, но
сейчас,
проболтавшись
почти четыре
часа по улице,
нам уже не
хотелось
ничего
таскать и
подключать.
Ведь впереди,
собственно,
был еще
концерт, и мы
предпочли не
нервничать
лишний раз и
грелись на
солнышке,
морально и
физически
готовясь к
выступлению.
Аппаратуру
привезли ее
владельцы
без всякой
посторонней
помощи, они
никому не
доверяли
прикасаться
своими
руками к
собранным
усилителям и
колонкам, и
теперь
таскали ее из
автобуса в
клуб -
незнакомые
нам
длинноволосые
люди с
мрачными
лицами. Позже
выяснилось,
что это те
самые зубры
хард-рока, что
завершали
сегодняшний
концерт.
Приехала
Марьяша с
коробочками
грима, и мы
поднялись на
второй этаж в
отведенную
для нас
гримерку,
потом
притащили
туда все наше
добро из
Таниного
кабинета и
начали
готовиться к
выходу на
сцену - до
начала
действа
оставался
один час.
Все
праздношатающиеся
за кулисами
юноши и
девушки,
музыканты и
их
поклонники и
поклонницы
сбежались к
нашей
гримерке и,
заглядывая в
дверь,
подсматривали,
как и во что
мы
наряжаемся
для нашего
первого шоу.
Фаны
самопальных
рокешников с
удивлением
взирали на
Цоя, па его
кружева,
кольца с
поддельными
бриллиантами,
на вышитую
псевдозолотом
жилетку, на
его
аккуратный и
изысканный
грим,
совершенно
непохожий на
грубо
размалеванные
рожи хард-рокеров,
и на
Франкенштейна,
в которого
Марьяша
превратила
меня с
помощью
грима, лака
для волос и
объединенных
гардеробов
ТЮЗа и
Госцирка.
-
Мудаки какие-то,
- говорили,
кивая в нашу
сторону,
особенно
принципиальные
хард-рокеры.
Пришел Коля
Михайлов и
сказал, что
через десять
минут мы
должны
начинать. Все
было готово, и
все были в
сборе - Борис
уже сидел в
углу сцены с
настроенным
магнитофоном
и заряженной
фонограммой,
Фан был готов
к бою и стоял
за левой
кулисой с бас-гитарой,
Дюша в плаще и
широкополой
шляпе
шевелил
пальцами,
готовясь
наброситься
на рояль, и мы
с Витькой,
завершив
последние
приготовления,
подошли к
выходу на
сцену, потом,
заметив, что
занавес
опущен, вышли
и спрятались
за колонками.
Поднялся
занавес, и
вышел на
авансцену
Коля
Михайлов,
исполняющий
обязанности
конферансье.
"Молодая
группа...
первый раз у
нас... будем
снисходительны...
"Кино"...", - так
он говорил с
залом минуты
три, потом
повернулся и
ушел за
кулису. В ту
же секунду за
этой кулисой
раздался
дикий,
нечеловеческий,
страшно
громкий
вопль: "А-а-а-а!!!...".
Это была моя
режиссерская
находка. В
зале
засмеялись.
Орал за
кулисой Дюша -
у него был
очень
сильный
высокий
голос и
достаточно
большие
легкие, так
что,
продолжая
страшно
орать, он
медленно
вышел на
всеобщее
обозрение,
прошел по
авансцене к
роялю и, еще
стоя, крича и
вращая
глазами,
ударил по
клавишам. В
этот момент
Борис точно
включил
фонограмму, я,
Витька и Фан
появились на
сцене из-за
колонок и
заиграли
самую
тяжелую и
мощную вещь
из
тогдашнего
репертуара:
Вечер
наступает
медленнее,
чем всегда.
Утром
ночь
догорает как
звезда.
Я
начинаю день,
я кончаю ночь.
Двадцать
четыре круга -
прочь,
Двадцать
четыре круга -
прочь, Я -
асфальт!..
Тридцать
положенных
нам минут мы
работали как
заведенные.
Перерывы
между
барабанными
партиями
песен на
фонограмме
составляли в
среднем семь -
восемь
секунд, а
Борис не
останавливал
фонограмму,
боясь выбить
нас из колеи.
И правильно
делал -
концерт
прошел на
одном
дыхании. Зал,
правда, по-моему,
совершенно
не понял
сначала, что
вообще
происходит
на сцене, -
настолько
группа "Кино"
была
непохожа на
привычные
ленинградские
команды.
Потом, где-то
с середины
нашего
выступления,
зал все-таки
очнулся от
столбняка и
начал
реагировать
на наше
безумство. Мы
отчетливо
слышали из
темной
глубины
вопли нашего
официального
фана Владика
Шебашова: "Рыба,
давай!!! Цой,
давай!!!"- и
одобрительные
хлопки
примерно
половины
зала.
Остальная
половина
крепко
уважала
традиционный
рок и была
более
сдержана в
выражении
восторга
новой группе,
но, как я
понял,
особенной
неприязни мы
у
большинства
слушателей
не вызвали.
Фонограмма
барабанов к
заключительной
песне "Когда-то
ты был
битником"
была
записана с
большим
запасом - мы
планировали
устроить
небольшой
джем, что и
проделали не
без успеха.
Борис
оставил
исправно
работающий
магнитофон,
схватил
припрятанный
в укромном
уголке
барабан, с
какими ходят
по улицам
духовые
оркестры, и с
этим
огромным
чудовищем на
животе,
полуголый, в
шляпе и
черных очках
торжественно
вышел на
сцену, колотя
по барабану
изо всех сил,
помогая драм-машине.
С другой
стороны
сцены
внезапным
скоком
выпрыгнул
молодой и
энергичный
Майк с
гитарой "Музима"
наперевес и
принялся
запиливать
параллельно
со мной лихое
соло а-ля Чак
Берри, и,
наконец,
сшибая
толпившихся
за кулисами
юношей и
девушек,
мощный,
словно
баллистическая
ракета,
вылетел в
центр сцены
наш старый
приятель
Монозуб (он же
Панкер). В
развевающейся
огромной
клетчатой
рубахе,
узеньких
черных
очечках на
квадратном
лице и с еще
непривычным
для тех лет на
рок-сцене
саксофоном в
руках, он был
просто
страшен. К
тому времени
Панкер
оставил свою
мечту стать
барабанщиком
и поменял
ударную
установку на
саксофон,
решив
попробовать
овладеть
теперь этим
инструментом.
К моменту
своего
сценического
дебюта он еще
не освоил
сакс, и
извлечь из
него какие-нибудь
звуки был не в
силах. Но
оказавшись
на сцене в
разгар
концерта (сзади
- мы с Цоем, по
левую руку - Б.Г.
и Фан, по
правую - Майк
и Дюша), он
увидел, что
все пути к
отступлению
отрезаны, и
так отчаянно
дунул в
блестящую
трубку, что
неожиданно
для нас и
самого себя
саксофон
заревел
пронзительно
чистой нотой
ми. В зале от
души
веселились -
такого
энергичного
задорного
зрелища на
рок-клубовской
сцене еще не
было. На
подпольных
сэйшенах
случалось и
покруче, но в
строгом
официальном
клубе - нет.
Мы
закончили,
поклонились
и с
достоинством
пошли в свою
гримерную,
услышав, как
Коля
Михайлов,
выйдя на
сцену, чтобы
представить
следующую
группу,
растерянно
сказал:
-
Группа "Кино"
показала нам
кино...
- Таня
Иванова вас
убьет, - этими
словами
встретила
нас Марьяша
на пути к
гримерке.
- Ну,
вам дадут
сейчас за
такое
бесчинство! -
говорили
знакомые и
друзья,
которые
пришли за
кулисы
поздравить
нас с дебютом.
Но никто
ничего
такого нам не
дал -
улыбающаяся
Таня Иванова
продралась к
нам сквозь
толпу и, сияя,
сказала, что
мы молодцы и
что она не
ожидала
такого
веселого и
бодрого
выступления.
И вновь, как и
год назад в
Москве, я
подумал: "Никогда
не угадаешь,
что человеку
нужно...".
Пока
мы
разгримировывались,
принимали
поздравления
и
переодевались,
следующая за
нами группа
уже отыграла
свои полчаса,
и начала
первое свое
выступление
команда
Давыдова.
Мы с
Витькой
вышли в зал
послушать и
посмотреть
на этих ребят
- внешний вид
группы делал
заявку на
хорошую
музыку, так и
вышло. Группа
играла
настоящую
хорошую
волну, ска,
правильно
пела в два,
иногда в три
голоса, была
энергична,
мелодична,
напориста и
современна.
Дослушивать
следующий
коллектив -
зубров хард-рока
мы не стали,
снова
оказались в
гримерке, и
перед нами
вырос
маленького
роста, но
удивительно
широкий в
кости и
крепкий
бородач.
- Пошли
ко мне в гости
на Фонтанку -
тут рядом, -
пригласил он
нас. Мы
спросили у
неизвестного,
кто еще
приглашен, и
выяснили, что
Костя
Хацкилевич,
так звали
этого
симпатичного
мужика, ждет
только нас и
группу
Давыдова.
Веселье у
Кости по
размаху
ничуть не
уступало
московским
аналогичным
мероприятия,
и мы "оттягивались
в полный рост",
как любил
говорить
тогда Майк.
Витька с
Давыдовым
оттягивались
на правах
руководителей
с большей
силой и скоро
мирно уснули
на диванчике,
а я и Гриня,
гитарист и
певец
дружественного
нам
коллектива,
еще долго
бродили по
большой
Костиной
квартире,
ходили за
вином и
отдыхали по-нашему,
по-битнически...
Запись
альбома
продолжалась
с переменным
успехом. То у
Тропилло в
студии была
какая-нибудь
комиссия, то
мы не могли
отпроситься
со своих
табельных
мест, то еще
что-нибудь
мешало.
Однажды
Витьке
пришлось
даже <съездить
на овощебазу
вместо
Тропилло, а
Андрей в это
время
записывал
мои гитарные
соло, Севину
виолончель и
Дюшину
флейту на
песню "Мои
друзья".
Борис
поиграл на
металлофоне
в "Солнечных
днях" и "Алюминиевых
огурцах" -
милейшей
песенке,
написанной
Витькой
после "трудового
семестра" -
работы в
колхозе
вместе с
сокурсниками
по училищу. Он
говорил, что
под дождем, на
раскисшем
грязью поле,
огурцы,
которые
будущим
художникам
приказано
было
собирать,
имели вид
совершенно
неорганических
предметов -
холодные,
серые,
скользкие,
тяжелые
штуки,
алюминиевые
огурцы. Вся
песня была
веселой
абсурдной
игрой слов, не
больше,
правда,
абсурдней,
чем многое из
того, что
приходилось
делать тогда
Витьке, мне,
Марьяше и
нашим
друзьям...
Здравствуйте,
девочки.
Здравствуйте,
мальчики!
Смотрите на
меня в окно
И мне
кидайте свои
пальчики,
Ведь я
сажаю
алюминиевые
огурцы
На
брезентовом
поле...
Тропилло
продолжал
медитировать,
экспериментировать
и вдруг
сыграл
чудесное,
трепетное,
наивное соло
на блок-флейте
в сольном
Витькином
номере "Я
посадил
дерево". Наш
звукорежиссер
продолжал
удивлять нас
все больше и
больше. Он
походил на
какого-то рок-пророка:
высказывал
совершенно
независимые
суждения
абсолютно
обо всем,
строил
категоричные
прогнозы - и,
что странно,
все они со
временем
сбылись или
сбываются, и
был
постоянно
окружен
учениками.
Когда
количество
учеников
становилось
больше двух,
Андрей
начинал
переправлять
их Борису,
который
обучал юных
последователей
жизненной
школы
Тропилло
игре на
гитаре.
В
период
записи
нашего
альбома как
раз один из
таких
неприкаянных
учеников
находился в
метании
между Б.Г. и
Тропилло и
присутствовал
на каждой
сессии
звукозаписи
"Кино".
Иногда Борис
освобождался
от работы над
нашим звуком
на пять или
десять минут
и тогда сразу
же садился в
уголок с
учеником и
показывал
ему пару
новых
аккордов на
гитаре,
услышав же,
что мы с
Витькой
начали
репетировать
новую песню,
бежал снова к
нам,
отфутболив
ученика к
Тропилло,
который
сажал его за
пульт и
начинал
терпеливо
объяснять на
примере
нашей записи,
какие ручки и
в какой
момент нужно
крутить.
)-
ТЕКСТЫ И АККОРДЫ
Тексты всех песен Виктора Цоя, а также аккорды, табы и басы к ним...
)-
ДИСКОГРАФИЯ
Наиболее полная информация о всех альбомах группы и сборниках...
)-
ПЕСНИ
Песни Виктора Цоя в mp3 и midi...
)-
ВИДЕО
Несколько видеороликов: интервью, клипы, отрывки из фильмов...
)-
УВЛЕЧЕНИЯ
Хобби Виктора Цоя: нецке, рисунки, стихи, фильмы...
)-
ФОТОАЛЬБОМ
Огромная коллекция фотографий Виктора и
группы...
)-
ВОСПОМИНАНИЯ
Воспоминания друзей и знакомых о Викторе...
)-
ПРЕССА
Что пресса пишет о Кино...
)-
ИНТЕРВЬЮ
Интервью Виктора Цоя журналам и газетам...
)-
ДРУЗЬЯ
Коротко о самых близких и родных Виктора...
)-
К ВИКТОРУ
Произведения Вашего творчества, посвященные Виктору Цою...